Влияние глобализации на политику в Российской Федерации.
В последней четверти XX в. человечество осознало факт существования глобальных процессов и ощутило их влияние на себе, что вызвало научные споры в научном сообществе. Наиболее передовые умы – ученые и политики, начиная еще с В.И. Вернадского, – смогли привлечь к ним общественное внимание, поставить их в разряд актуальных. Научное сообщество в настоящее время старается ответить на ряд принципиальных вопросов. Что несет с собой все более усиливающаяся взаимозависимость стран и народов – прогресс и процветание или новые опасности и конфликты? Если, как утверждают, глобализация обладает преимущественно созидательным потенциалом, то в чем он конкретно выражается и как лучше его использовать? Действительно ли глобализация является многогранным и противоречивым процессом, который предполагает возможность социально-политического выбора, альтернативных политических сценариев и стратегий?
В докладе планируется дать краткую характеристику глобализации как явления и процесса и отдельно рассмотреть многоаспектное влияние глобализации на отечественную политику. Действительно, в некоторых сферах глобализация объективно создает потенциальные угрозы всем государствам и одновременно с этим многим из них она предоставляет и новые, до сих пор невиданные, возможности. С прекращением противоборства двух социально-экономических систем – капитализма и социализма – глобализация превратилась в одну из доминирующих тенденций мирового развития.
Главное, что отмечается большинством исследователей, это факт новой качественной всеобщности человеческого бытия, уже не укладывающейся в привычные рамки существующих национально-государственных образований. Одни ученые говорят и пишут о безграничных возможностях и перспективах, открываемых информационной революцией перед человечеством; другие рассматривают глобализацию как историческую победу принципов либеральной демократии; третьи – как виртуализацию реальности, а четвертые – как потенциальную угрозу создания новых неоколониальных империй на базе новейших технологий.
Наиболее общими оценками глобализации как процесса являются:
Первое - глобализация, вполне очевидно, представляет собой важнейший процесс современности, без учета которого уже невозможно прогнозировать, определять и осуществлять внешнюю политику любого государства.
Второе - глобализация – это динамичный, с определенным ускорением развивающийся процесс, поэтому ее нельзя рассматривать лишь в статике.
Третье - глобализация в производственных отношениях существенно зависит от изменяющегося характера производительных сил. В настоящее время ее характер определяют научно-технические прорывы, в основном, в области коммуникаций, связи, информатики, что позволяет глобализировать финансовые потоки, гибко влиять на международное разделение труда.
Четвертое - глобализация – это не одноразовое явление, а длительный процесс.
Пятое – глобализация, как таковая, объективно уменьшает значимость национальных правительств, но устойчивость национальных суверенитетов весьма прочна. Поэтому нельзя прогнозировать в обозримом будущем определенный размыв национальных суверенитетов.
Шестое - лидером глобализации на данном этапе являются Соединенные Штаты Америки, но это отнюдь не означает возможности их вечного доминирования в мировой экономике или ее однополярности.
По всей видимости, ключ к пониманию природы глобализации необходимо искать в трансформации того общественного устройства, в котором человечество существует и развивается в течение столетий. Так, исследователь Ю. Федоров пишет: «Чаще всего глобализацию связывают с качественно новыми уровнями интегрированности, целостности и взаимозависимости мира, хотя это лишь часть более сложной и противоречивой картины. Во многом нынешний этап сводится к усиливающейся транснационализации хозяйственной, информационной и других видов деятельности». В трактовке В. Михеева глобализация – это развитие экономической и политической взаимозависимости стран и регионов до такого уровня, на котором становится возможной и необходимой постановка вопроса о создании единого мирового правового поля и мирных органов экономического и политического управления» . Для исследователя М. Чешкова «…глобализация – процесс сочленения различных компонентов человечества в ходе его эволюции в противоположность процессу дифференциации человечества».
С теоретическими подходами отечественных авторов перекликаются и варианты дефиниций иностранных ученых. Так, например, Г. Джереффи (профессор социологии из Университета Дьюка) видит основное отличие глобализационных процессов в «функциональной интеграции и координации в международных масштабах различных видов деятельности» . На размывание экономических, социальных, политических границ государств как ключевую характеристику глобализации указывают К. Роули (Лондонский го-родской университет) и Д. Бенсон (Мельбурнский университет) . Для американских ученых П. Нанди и Ш. Шахидулла глобализация – это «…принципиально новый процесс роста и развития, поскольку глобализация открывает перед человечеством беспрецедентные возможности самореализации».
Методологической основой к пониманию процесса глобализации могут служить базовые критерии в восприятии истории, выдвинутые профессором Л. Ранке, призывавшего рассматривать государства как институциональные организмы, каждому из которых имманентно присуще стремление к господству над другими. Геополитическим преломлением этого теоретического подхода стали сформулированные Ф. Ратцелем «семь законов экспансии» (книга этого немецкого геополитика «О законах пространственного роста Государств» была названа критиками «Катехизисом для империалистов» ).
Таким образом, выход человечества за национальные рамки, создание транснациональных форм его организации предвещает в ближайшем будущем кардинальные изменения условий бытия индивидов, социальных групп и общин, народов и государств. Отметим несколько тенденций современного глобального процесса.
ПЕРВАЯ ТЕНДЕНЦИЯ. Фактически речь может идти о создании некоего глобального сообщества (в рамках которого существующие национально-государственные образования будут выступать в качестве более или менее самостоятельных структурных единиц), зачастую называемого исследователями мегасообществом. Преобразование прежних национально-государственных структур и формирование общемировой целостности связаны с решением важнейшей функциональной задачи современности – обеспечением управляемости в новых масштабах (на всем пространстве планеты, и на всех уровнях организации, от локального до всемирного). С политологической точки зрения, именно проблема управляемости является центральной в процессе глобали-зации. Это связано с тем, что в течение тысячелетий преобладали способы иерархического управления, а фактически – господства кого-то над кем-то. Но постепенно самоуправление и гибкие (например, сетевые) формы управления стали обгонять в своем развитии прямое управление.
Поэтому политическую глобализацию определим как постепенное укрепление взаимодействия между нациями, цивилизациями и этнокультурами, ведущее к обретению взаимосвязанности и образованию глобальных управленческих структур, которые интегрируют прежде разъединенные фрагменты мира и тем самым позволяют в ней (управляемости) соучаствовать . В то же время ХХ век подтвердил, насколько велико и одновременно опасно искушение ускоренного развития, стремления одним большим скачком преодолеть существенный разрыв между странами, сделавшими экономический рост принципом своего существования, и теми, кто следит за успехами начатой Западом почти пятьсот лет назад модернизации. Советский Союз и коммунистический эксперимент в целом стали яркими по-пытками воплощения утопической мечты о способности обогнать время – хотя бы в виде довольно известной политической установки «догнать и обогнать Америку».
Фактически же в мире идет борьба за то, чьи национальные ценности и правила будут господствовать в мире. Как показывает практика, в настоящее время США волнует не демократизация как процесс вообще, а демократизация, осуществляемая по американским стандартам; не свобода информации, а свобода в соответствии с их национальными критериями. Сделаем вывод: новый этап научно-технической революции формирует процессы глобализации, которые, наряду с позитивным, создают и серьезные угрозы для национальной безопасности. Поэтому если у национальных правительств не хватит мужества и ресурсов активно влиять на эти глобальные процессы, то они могут оказаться втянутыми в сферу чужих цивилизаций, интересов и ценностей.
Так, выступая на одном из саммитов стран «восьмерки», президент РФ В.В. Путин предложил формулу «социально ответственной глобализации». Эту мысль он повторил и в приветствии участникам, организаторам и гостям проходившего в Нью-Йорке «Форума-2000»: «На рубеже веков человечество нуждается в серьезном осмыслении мощных глобальных тенденций – проявляющихся в экономике, в сфере культуры и информации. Будущее за теми, кто научится управлять этими процессами, заставит их работать на благо людей. Мы должны позаботиться о том, чтобы глобализация стала социально ориентированной, чтобы народы мира в равной мере могли пользоваться плодами научно-технического и интеллектуального прогресса». Похожие мысли Президент высказал и в 2007 г. на конференции в Мюнхене. По его мнению, глобализация состоится, если будет основываться не на господстве одной или нескольких держав, а на принципах цивилизованного и взаимовыгодного сотрудничества и социальной солидарности.
В своей статье А.М. Бетмакаев и И.Н. Юдина отмечают: «…В послевоенные десятилетия реальная власть национальных правительств существенно сократилась ввиду появления новых центров власти, как на национальном, так и наднациональном уровнях». Глобализация по их мнению была обусловлена тем, что, во-первых, финансовый капитал стал невероятно подвижным. Во-вторых, возникла глобальная сеть коммуникаций. Третьей характеристикой глобальной экономики авторы называют возрастающее международное разделение труда. И еще одна уникальная характеристика глобальной экономики - потребность в сотрудничестве в решении проблем охраны окружающей среды. По мнению этих авторов, национальное государство в последней четверти XX в. исчерпало свой потенциал и стало непригодным в нынешних условиях. Национальное правительство не могло совладать с глобальными проблемами.
Действительно, именно в эти годы началась довольно сложная и противоречивая переоценка роли национальных правительств. Это было связано с тем, что национальные правительства объективно вынуждены были примириться с повышением роли международных финансовых организаций – таких, например, как Международный валютный фонд и Всемирный банк. В 90-е гг. ХХ века именно эти организации выступили наиболее важными действующими субъектами в проведении экономической и политической трансформации стран Центральной и Восточной Европы. После окончания «холодной войны» произошло переосмысление национальными правительствами и такого понятия как «национальная безопасность». В современных условиях для определения реального влияния в мире той или иной страны основную роль уже играет ее экономическая, а не военная мощь. Для того, чтобы эффективно функционировать в сложившейся ситуации национальные правительства должны признать, что национальная безопасность в большей мере уже основывается на степени вовлеченности конкретного социума в глобальную экономику, на открытости национальной экономической системы, на принадлежности к влиятельным региональным интеграционным объединениям.
ВТОРАЯ ТЕНДЕНЦИЯ глобального процесса. С началом всеобщего и довольно быстрого распространения информационных технологий, которые выступили в роли катализатора по отношению к процессам глобализации, основной частью элиты информационного социума становятся его члены, так или иначе участвующие в формировании общественного сознания. Периодически происходящие прорывы к реальной власти политтехнологов, журналистов, а то и откровенных шоуменов, являются не досадными сбоями в работе механизма отлаженной управленческой машины, а вполне объективной закономерностью эпохи глобализации в ХХI веке (например, Глеб Павловский). Эта закономерность отражает объективно же обусловленное снижение эффективности сформировавшихся в прошлых исторических условиях управляющих систем. Поэтому трудно не согласиться с исследователем Б.А. Фуркиным в том, что «…информационная революция обостряет проблемы: цифровое неравенство стран и регионов, регулирование сети Интернет, электронной коммерции, налогообложение, обеспечение безопасности, конфиденциальной информации, психологическое воздействие на индивидуальное и общественное сознание с навязыванием образов реальности». В исследовательской работе В. Иноземцева «Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества» отмечается, что с конца 50-х гг. ХХ в., социологи все в большей степени обращали внимание на ослабление экономического и политического влияния буржуазии, в индустриальном обществе традиционно находившейся на самом верху социальной лестницы и образовывавшей его элиту. Ее место стали постепенно занимать профессиональные менеджеры – руководители крупных корпораций и значимых государственных структур, что позволило заговорить о своеобразной «революции менеджеров».
Однако дальнейшее развитие этой тенденции показало, что названный феномен является лишь первоначальным и внешним проявлением значительно более глубокого процесса – перехода контроля за процессами общественного развития из рук владельцев капитала в руки владельцев уникальных знаний и умений, прежде всего, в сфере управления. Это естественно при относительном уменьшении значения традиционных производительных сил и превращения науки (и в первую очередь науки управления) в главную производительную силу, с одной стороны, и соответствующего снижения значения традиционного, материально-финансового капитала за счет увеличения роли капитала интеллектуального – с другой.
Таким образом, фактически происходит неуклонное и широкомасштабное «замещение денежного капитала интеллектуальным». В результате этого в общественной жизни развитых стран доминирующее положение стала занимать относительно новая социальная группа, формирующаяся пре-имущественно из работников интеллектуального труда, точнее – «носителей информации о производственных процессах и о механизме общественного прогресса в целом». Новая управленческо-интеллектуальная элита, называемая «техноструктурой», включает всех, кто привносит специальные зна-ния, талант и опыт в процесс группового принятия решений». Капитал как источник знания и могущества заменяется вовсе не трудом, а знаниями, так как они, в отличие от труда, являются довольно «редким производственным фактором, имеющим наибольший спрос при ограниченном предложении.
Новую элиту современного общества образуют уже в большей степени работники интеллектуального труда, способные производить уникальные, неповторимые блага, связанные преимущественно с информацией и управлением и их роль неуклонно возрастает. В то же время не вызывает сомнений, что способность продуцировать новые знания отличает людей друг от друга в гораздо большей степени, чем обычное материальное богатство; более того, эту способность уже нельзя приобрести мгновенно – она в значительной степени определяется на генетическом уровне.
Это свидетельствует также о тенденции формирования в развитых обществах «предельно поляризованной классовой структуры», которая может вызвать противоречия более острые, нежели существовавшие на прежних ступенях общественно-политической эволюции. Исследователи современных экономически развитых обществ указывают на формирование в них двух вполне оформившихся полюсов социального противостояния. С одной стороны, это высший класс, представители которого происходят, как правило, из наиболее интеллигентных и обеспеченных семей; они пре-красно образованы, исповедуют постматериалистические ценности и заняты в высокотехнологичных отраслях, имеют в личной собственности или свободно распоряжаются необходимыми им условиями производства (т.е. занимают высокие посты в корпоративной либо государственной властной иерархии).
С другой стороны, это низший класс нового общества, рекрутирующий представителей рабочих профессий, либо неквалифицированных иммигрантов, не имеющих хорошего образования и вообще не считающих его ценностью; движимые в основном лишь материальными мотивами; обычно они заняты в материальном производстве, сфере услуг, либо являются вообще безработными - временно или постоянно. Видимо, из этой второй части социальной структуры современного общества и формируется протестный потенциал так называемого антиглобалистского движения.
Именно эти социальные группы выступают основными центрами притяжения для тех, кто еще недавно составлял так называемый средний класс – опору индустриального общества. Размывание этого класса, а с ним - и всего «общества благосостояния», стремительное превращение «общества двух третей» в «общество половины» служит довольно тревожным сигналом для всего экономически развитого мира. Эта социальная трансформация последовательно игнорируется и даже отрицается в нашей стране в настоящее время, но для специалистов самых развитых стран она давно уже является объективной и самоочевидной.
Растущая внутренняя социальная поляризация в развитых обществах лучше всего иллюстрируется динамикой разрыва в доходах между наиболее богатыми и бедными. Его сокращение, неуклонно шедшее, например, в США со времен Великой депрессии, существенно затормозилось к середине 70-х годов ХХ века, а с начала 80-х, по мнению М.А.Делягина, уверенно пошло вспять . Непосредственной причиной этого стала растущая роль знаний и, в первую очередь, – уникальных знаний и способности к интеллектуальному труду, ставших главной производительной силой современного общества. Потребность в них неуклонно росла, что вело к стремительному росту доходов соответствующих специалистов; потребность же в рутинном, механическом труде столь же неуклонно и постоянно снижалась, что способствовало стагнации, а затем и резкому падению доходов соответствующих социальных групп (первоначально это явление было названо «расслоением по признаку образования»). Число рабочих мест, не требующих высокой ква-лификации, резко сокращается и тенденция эта сохранится и в будущем».
Весьма существенное изменение этой тенденции произошло на рубеже 80-х и 90-х гг., то есть, с началом процесса глобализации. Если в 80-е гг. высшее образование и занятость в финансовой и управленческой сферах еще позволяли поддерживать относительно высокий уровень доходов, то в 90-е гг. требования к творческому характеру и уникальности знаний и управленческих навыков возросли настолько, что высшее образование само по себе уже перестало гарантировать жизненный и карьерный успех. Выпускник высшего учебного заведения столкнулся с необходимостью серьезной послевузовской специальной подготовки и систематической и напряженной интеллектуальной работы, в ходе которых он доказывал уникальный характер своих способностей и умений и, в первую очередь, – способность к самостоятельному высокоэффективному творчеству в соответствующих сферах человеческой деятельности. В результате, рост благосостояния наблюдается в основном у высококвалифицированных работников и практически не затрагивает большинство людей, включение которых в совокупную рабочую силу общества представляется насущной необходимостью.
ТРЕТЬЯ ТЕНДЕНЦИЯ глобального процесса. Ключевым инструментом и непосредственной движущей силой интеграции человечества в начале процесса глобализации стали транснациональные корпорации (ТНК). Принципиальной особенностью ТНК является довольно высокая степень их влияния на процессы как экономического, так и политического развития. Критерием степени этого влияния следует признать наличие или отсутствие способности оказывать ощутимое воздействие на национальное развитие стран, в которых они в той или иной форме присутствуют, на основе интересов, находящихся за пределами соответствующей национальной территории. Вся история развития транснациональных корпораций представляет собой доказательство того факта, что лучшим видом бизнеса является управление не теми или иными действующими на рынке компаниями, а управление самими рынками посредством национальных правительств. Знаменательно, что, когда последние начинают активно влиять на международные рынки, масштабы которых заведомо превышают сферу их компетенции и компетентности, они лишаются возможности осознавать возможные последствия своей деятельности и в итоге начинают использоваться уже транснациональными корпорациями.
Однако в наибольшей степени влиятельность ТНК и их превращение в ключевой инструмент общественно-политического развития проявилось в характере и глубине их воздействия на ключевые для человечества процессы развития и распространения технологий. Если новые технологические принципы разрабатывались и до сих пор разрабатываются в основном государствами (или при их прямой поддержке), то большинство (по ряду оценок, уже около 80%) новых технологий, то есть путей практической реализации этих новых принципов, создаются уже в основном транснациональными корпорациями. В наибольшей степени долгосрочные последствия этого процесса проявляются во взаимодействии ТНК и развивающихся стран.
В силу объективно доминирующей на всяком нерегулируемом рынке тенденции к концентрации, единый глобальный рынок также испытывает сильнейшую тягу к складыванию единой глобальной монополии. В ее роли, как это ни парадоксально, все больше выступает уже не коммерческая организация, а целое общество – США, ставшие основным социальным двигателем процесса глобализации и, соответственно, главным приобретателем выгод, приносимых ею человечеству. Формирование подобной совокупной, огосударствленной монополии – это по сути дела, своеобразная империя, – является вершиной, объективным завершением процессов концентрации производства, монополизации рынков и усиления влияния на них (включая информацию и технологии), сращивания корпоративных структур с государственными.
В 90-е годы крупнейшая экономика мира росла наибольшими среди развитых стран темпами. Так, например, доля США в валовом мировом продукте близка к 30%, доля в собственности (в акционерном капитале) составила около 50%, а в новейших технологических разработках – около 80%. В результате можно констатировать, что чем более значим тот или иной показатель развития, тем выше в нем доля США. Стратегическое технологическое превосходство США над остальными странами мира реализуется формально вроде бы не связанными друг с другом, а на деле образующими единое целое финансовыми, информационными и политическими рычагами, управляемых самой эффективной бюрократией мира, превратившей самосовершенствование (в частности, совершенствование системы государственного управления) в постоянный процесс, не мешающий рациональному выполнению повседневных функций. Прежде всего, США обеспечивают свои национальные интересы в глобальной конкуренции при помощи доминирования в ряде формально независимых международных организаций. В военно-политическом плане – это НАТО, в экономическом – МВФ, ВТО и, в меньшей степени, Мировой банк.
Ключевой причиной их успеха, особенно в 90-е годы, представляется не просто тесное взаимодействие государства с базирующимися на территории США и занимающими в целом доминирующее положение в мире ТНК. Главную роль в этом сыграло успешное превращение в один из безусловных национальных приоритетов процесс формирования и перерастания обычных национальных американских корпораций в структуры наднационального уровня и, далее, до уровня мирового доминирования. Эта политика является едва ли не наиболее эффективным способом национального развития, так как в среднем, более половины прибыли, получаемой ТНК за рубежом, затем репатриируется, то есть вывозится в страну их базирования. Именно концентрация ТНК на территории США является одной из наиболее непосредственных причин коммерческого доминирования США в современном мире. Подобный симбиоз представляется наиболее оптимальным условием поддержания национальной конкурентоспособности современного государства. Несмотря на сложные и довольно изменчивые формы такого симбиоза государства и бизнеса, его механизм относительно прост. С одной стороны, государство рационально использует транснациональные монополии как один из ключевых инструментов эффективной реализации своих нацио-нальных целей за пределами собственной территории. С другой стороны, сами эти цели вырабатываются государством под сильнейшим воздействием монополий и выражают, в том числе, и их собственные интересы.
Принципиальная же новизна этой схемы состоит в том, что американскому государству удалось добиться весьма близкого, а в долгосрочном плане – почти идеального сходства между целями корпораций, ориентированными на повышение собственной конкурентоспособности, и целями общества, заинтересованного в закреплении той же самой конкурентоспособности, но уже на ином, формально более высоком, а на деле более низком, национальном уровне. Таким образом, американские ТНК и государство, как правило, преследуют единые общенациональные цели, помогая друг другу решать соответственно преимущественно экономические и преимущественно же политические задачи. При решении коммерческих задач государство иногда выступает в роли «младшего партнера», а при деятельности во всех остальных направлениях в роли ведомого преимущественно выступает бизнес.
Важен механизм постоянной ротации кадров между государством и бизнесом, при которой чиновник может, условно говоря, несколько раз подряд с поста государственного министра уходить на пост вице-президента крупной корпорации и наоборот. В результате эта система обеспечивает единство интересов и взаимопонимание между коммерческим сектором и государственным управлением (конечно, это возможно лишь в условиях действенного ограничения коррупции). В США горизонтальная миграция руководителей между государством и бизнесом стирает грань между чиновником и бизнесменом и формирует качественно новый тип универсальных топ-менеджеров, эффективных и в коммерческом, и в государственном секторе. В результате происходит если и не слияние крупных корпораций и государства (ибо их мотивы и интересы, по-прежнему, объективно различны), то, во всяком случае, формирование у них единых представлений о национальной конкурентоспособности. В итоге, американское государство и американский бизнес активно участвуют в мировой конкуренции не просто как союзники, пусть даже и довольно близкие, на как единый организм, что значительно повышает качество и эффективность их совместных действий.
Таковы лишь некоторые особенности процесса глобализации. Влияние же глобализации на политику осуществляется по следующим направлениям:
1. Изменяются требования к властной политической элите и государственной власти, которые должны становиться все менее моноцентричными, но все более коммуникационными и интеллектуальными.
2. Политические системы должны становиться более открытыми и социально ориентированными. В обществе всегда есть масса вопросов и проблем, которые граждане и общественность могут решить без вмешательства власти. И это должно быть отражено в политической системе общества.
3. В деятельности органов власти все большее значение приобретают политические и информационные технологии и все больше снижается роль военных средств.
4. Национальные интересы и механизмы их защиты носят все разветвленный и сложный характер.
5. Проблема защиты национального суверенитета не исчезает, но формы его защиты меняются.
6. В политике объективно повышается роль общественности и экспертного сообщества.
7. Оказалось, что нельзя на национальную почву «пересадить» даже самые передовые формы политической и общественной организации.
Сделаем выводы.
Во-первых, все больший объем политической власти от национальных органов передается наднациональным институтам. Эта модель отражает резко интенсифицирующиеся мировые связи, быстро превращающие отдельные регионы или даже всю планету в единое экономические и информационное пространство. В таком ключе политические отношения в ряде стран и регионов пока не успевают легитимировать социально-экономические изменения, и, может быть, в какой-то степени даже препятствуют их развитию.
Продолжается процесс диверсификации уровней глобального управления и политических акторов национального уровня, значительная часть функций которых перераспределяется не только «верх» (к наднациональным органам), но и «вниз» – к региональным и местным властям. Национальное государство продолжает оставаться важнейшим, центральным звеном в процессе принятия политических решений, но при этом многие параметры и направления его развития уже определяются и на других уровнях. Это несколько снижает интерес общества к вопросам национальной политики, многие формы его контроля над ней и утрачивает свою актуальность. Глобализация порождает многие кризисные явления в политической и общественной жизни. Формализация и ритуализация публичной политики, сосредоточение реального управления в руках исполнительной власти, нивелирование партийных различий, увеличение роль финансового фактора на выборах – ведет к росту отчуждения населения от парламентских институтов и к увеличению политической пассивности. Это приводит к росту форм доб-ровольчества и других форм нетрадиционной социальной активности.
Глобализация ведет к существенному повышению социальной ответственности государства в его взаимоотношениях с гражданским обществом, в вопросах правового регулирования и материальной поддержки последнего. Именно внутренне изменившиеся национальные государства, могут наиболее эффективно противостоять новым опасностям, вызовам и угрозам, которые неизбежно несет с собой глобализация в ХХI столетии.
Сергей Мельков, Ассоциация военных политологов.