Анализ политических предпочтений россиян относительно элементов демократии.

В конце 80-х - начале 90-х годов многие политики демократической ориентации искренне верили, что стоит разрушиться тоталитарному режиму, как в России возникнет правовое государство с рыночной экономикой, опирающееся на активную поддержку гражданского общества. Сегодня стало очевидным, что для перехода страны к демократии после более чем 70 лет тоталитарного правления недостаточно простого учреждения формальных демократических институтов власти и процедур. В данной части работы мы хотим проследить динамику восприятия демократических ценностей гражданами России с 1991 по современный этап в контексте политических изменений. Выявить некоторые проблемы и противоречия в этой связи. В частности, почему россияне так легко отказались от демократии и демократических процедур в угоду стабильности.

Общероссийский опрос, проведенный в конце 1994 г. уже после принятия Конституции и формирования новой системы правления, показал, что 73% населения испытывают по отношению к ней чувство недоверия и страха и только 2% верят в то, что власть в стране принадлежит народу. Негативное отношение к власти, по данным мониторинга экономических и социальных перемен ВЦИОМ (Всероссийского центра исследования общественного мнения), является устойчивой тенденцией развития социально-политической ситуации. Анализируя динамику происходящих перемен, социологи отмечают серьезный откат в области политической демократии и формирования гражданского общества, нарастание авторитарных тенденций во власти, сужение социально-инновационного потенциала поддержки демократических реформ. [ВЦИОМ http://www.wciom.ru/?pt=40&article=2224].

Отвечая на вопрос, «Что сейчас нужно России: порядок или демократия?», около 77% опрошенных на протяжении уже нескольких лет выбирают «порядок» и только около 9% - «демократию». Характерно также само противопоставление порядка демократии. Из-за отсутствия опыта жизни в демократическом обществе, где свобода означает существование, защищенное правом, демократия в массовом сознании часто ассоциируется с импотенцией власти, отчужденной от народа, с экономическим и криминальным беспределом, отсутствием социальной защиты. [ВЦИОМ http://www.wciom.ru/?pt=40&article=2224]. Общество болезненно расстается со своим прошлым. Помимо чисто экономических трудностей крушение господствовавшего более 70 лет порядка вещей вызывает психологическую реакцию на разрушение всей системы социо-культурных символов, составляющей основу самоидентификации и дающей ощущение стабильности. По оценкам на февраль 1997 г. 41% населения считает, что раньше, когда страной правили коммунисты все было гораздо лучше, и хорошо было бы, чтобы все стало по-старому.

Как утверждает Ю. Левада, в «постмобилизационный период» реформы продолжались, но это — «реформы без реформаторов», где действует сила инерции уже запущенного маховика [Ю.А. Левада 2003: 31]. Доминантами этого периода (после 1994 г.) являются отрицание, хотя и неполное, незавершенное, предшествующей фазы, массовое недоверие ко всем институтам и политическим силам и уход молчаливого большинства в повседневность. Народ отделяется от политической жизни и, если и участвует в ней, то только как «зритель» [Ю.А. Левада 2003:50]. Отдаление от политических процессов людей, прежде всего, тесно связано с начавшимся разочаровании либерализмом основной массы населения. Ностальгическое желание менее адаптивной части общества освободиться от напряжения индивидуальной ответственности, которой требует жизнь в свободном обществе, является психологическим фактором поддержки ею КПРФ, ассоциирующейся с «застойным» социализмом скудного, но гарантированного достатка. Тот же фактор стоит отчасти и за поддержкой националистических партий, которые апеллируют к психологии обездоленных масс, не разбирающихся глубоко в причинах происходящего. Национал-патриотическая демагогия эксплуатирует идею национального унижения русских и реанимирует образ внутреннего и внешнего врага, как виновника всех бед. На ее волне набирают силу радикальные националистические организации.

По наблюдению ВЦИОМ, только небольшая часть общества сегодня понимает, что представляют собой демократия и рыночная экономика. Политическое сознание аморфно и противоречиво. Одни и те же люди могут считать себя сторонниками рынка и одновременно выступать за государственное регулирование цен, голосовать за «Яблоко» и при этом считать лучшей политическую систему, существовавшую до 1991 г. [ВЦИОМ, http://www.wciom.ru/?pt=40&article=2224]. Как показывают исследования ИКСИ РАН, россияне сохраняют приверженность многим демократическим ценностям и институтам, отмечают их значимость для жизни страны и для собственной жизни. В частности, большинство россиян (45%) продолжает считать, что «демократические процедуры очень важны для организации жизни общества», тогда как не согласных с этим существенно меньше (19%). Одновременно за последние 8 лет доля тех, кто считает эти процедуры необходимыми, снизилась более чем на 10% и составляет сегодня менее половины населения [ИКСИ РАН, http://www.ispr.ru/SOCOPROS/socopros207.html] Если говорить про восприятие демократических процедур россиянами, то здесь характерно уменьшение людей верящих в демократию.

При этом, как показало исследование, отношение наших сограждан к понятию демократии в достаточно высокой степени дифференцировано в зависимости от того, принесли ли реформы им благополучие, или, наоборот, ухудшили условия их жизни. Напротив, отношение к понятию «гражданское общество» спокойно позитивное во всех опрошенных группах [ИКСИ РАН, http://www.ispr.ru/SOCOPROS/socopros207.html]. Опросы не фиксируют тотального отторжения тех ценностей, запрос на которые сформировался в конце 80-х – начале 90-х гг., то есть еще в период горбачевской перестройки. Имеются в виду реальная выборность органов власти, свобода слова и печати, свобода передвижения, включая свободу выезда за рубеж, свобода предпринимательства. Единственным исключением является «многопартийность», значимость которой для большинства россиян сегодня сравнительно невелика Снижение же значимости свободы слова и СМИ, свободы поездок за границу можно интерпретировать, по всей видимости, как свидетельство их укоренения в общественную жизнь, когда они перестают восприниматься как нечто необычное и экстраординарное.

Вместе с тем, разделяя позитивное отношение к демократии как социальной идее, эти же самые люди не ставят знак равенства между политическими правами и свободами и демократией как таковой и отказываются признавать произошедшие в стране преобразования демократическими. Таким образом, налицо разрыв между установками на необходимость демократии (еще несколько лет назад широко распространенными в обществе), с одной стороны, а с другой, – невозможностью обнаружить ее в полном объеме в реальной действительности. Сегодня лишь 19% россиян считают современную Россию демократическим государством, тогда как большинство (54%) убеждено в обратном. [ИКСИ РАН, http://www.ispr.ru/SOCOPROS/socopros207.html]. При этом отношение граждан к ценности демократии дифференцировано в зависимости от того, обеспечивает или нет система, именуемая демократической, рост жизненного уровня населения и реализацию социально-экономических прав граждан. Существенную роль в снижении ценности демократической идеи играет и ее «приватизация» экономической и политической верхушкой общества. Так, 78% россиян считают, что «демократические процедуры – это пустая видимость, а страной управляют те, у кого больше богатства и власти». С противоположной точкой зрения о том, что «в делах страны многое зависит от простых сограждан», согласны лишь 23%. Причем, это соотношение практически неизменно с середины 1990-х гг.

Хорошо известно, что стабильная демократия не может существовать без такого уровня экономического развития страны, который обеспечивал бы приемлемый для большинства граждан уровень благосостояния. Как справедливо отмечает У. Бек, «только те люди, которые имеют жилье, надежную работу и, следовательно, материально обеспеченное будущее, являются или могут стать гражданами, способными усвоить демократические правила поведения и наполнить демократию жизнью. Простая истина гласит: политические свободы не бывают без материальной безопасности» [Бек У.2001:115]. И россияне, отказывающие в праве системе, которая не обеспечивает реализацию их социально-экономических прав, как мы видим, отнюдь не оригинальны. Так, например, известный американский исследователь К. Лэш небезосновательно утверждает, что, случись ситуация, при которой условия жизни в американских городах начнут приближаться к условиям жизни в странах третьего мира, демократии в Америке неизбежно предстоит утверждать себя заново [Лэш К. 2002: 69].

С этой точки зрения можно констатировать, что общество разочаровалось не столько в самой демократии, сколько в своем политическом выборе, сделанном в начале 90-х годов. Осуществление социально-политического и экономического проекта, на реализацию которого общество предоставило право Б. Ельцину, не оправдало ожиданий россиян, поэтому негативное отношение к нему было перенесено и на те демократические процедуры и институты, с помощью которых этот проект воплощался в жизнь. В российском обществе ключевой проблемой является обратное отношение важности прав и свобод к их нарушаемости, т.е. чем важнее эти права, тем чаще нарушаются и с тем меньшим успехом удается их отстаивать. Речь в данном случае идет о «созвездии» очень важных и наиболее нарушаемых прав и свобод – равенство перед законом, право на безопасность и защиту личности, право на личную собственность, право на труд, право на образование [Н.И.Лапин 2003: 83].

Симптоматично и то, что в самом низу этой своеобразной иерархической шкалы ценностей демократии оказались позиции, связанные с участием в деятельности политических партий и их борьбой между собой. За последние пять лет доля респондентов, считающих важным право выбирать между несколькими партиями, сократилось. Снижается и значимость наличия в стране оппозиции, способной контролировать президента и правительство. При этом сама идея выборности остается вполне востребованной, особенно когда это касается главы государства. На этом фоне результаты, а главное ход выборных парламентской и президентской кампаний 2003-2004 гг. (низкий интерес к парламентским выборам, провал оппозиционных партий и т.д.) не выглядят неожиданными. Тот факт, что целый ряд политически значимых ценностей демократии действительно потускнели в восприятии очень многих россиян, часто рассматривается как свидетельство низкого уровня их политической культуры, что, в свою очередь, связывается с историческим наследием России. По мнению, например, Л. Гордона и Э. Клопова, «из сознания народа оказалась искорененной сама память о тех зачатках демократических основ функционирования экономики и устройства общества, соответствующих нормах и традициях поведения и взаимодействия людей, роли в общественной жизни права, суда, частной собственности, представительной власти, свободы слова и т. д., которые постепенно начинали внедряться в социальную ткань дореволюционной России» [Гордон Л. А., Клопов Э. В. 1998: 21].

Между тем понимание того, что есть демократия, а что – нет, сложилось еще в дореформенные времена, а в период, например перестройки, было одним из важнейших социальных факторов поддержки перемен. Даже западные наблюдатели признают своеобразие российского опыта демократизации, которое состоит как раз в том, что она осуществляется в стране, отнюдь не относящейся к категории «традиционных» в принятом смысле слова, поскольку еще в советский период Россия превратилась в индустриальную страну с относительно высоким уровнем урбанизации и образовательным уровнем населения. Причем, к числу существующих культурных предпосылок демократизации обычно относят как раз не отсутствие, а наличие в архетипах русской ментальности идеалов свободы и справедливости, которые в действительности никуда «не выветривались», но которые, безусловно, отличаются от своих западноевропейских и североамериканских аналогов.

Положение, при котором вера в идеалы демократии сочетается с отрицанием эффективности институтов, с помощью которых они реализуются, носят фактически повсеместный характер и являются первопричиной исчерпаемости прежней парадигмы демократии, о чем последние годы много говорят и пишут на Западе. Специфика же российской ситуации заключается в том, что, несмотря на все разговоры о кризисе демократии на Западе, подавляющее большинство населения не подвергает сомнению ни сам факт ее существования, ни ее необходимость. В России же существование «демократии» до сих пор для многих не является очевидным, в том числе и потому, что идеальный образ демократии, сформированный на начальном этапе реформ, разошелся с реальной практикой социальных преобразований. Итак, одним из наиболее существенных показателей уровня развития любой демократической системы является степень доверия общества к существующим в стране государственным институтам и общественным объединениям, которые призваны представлять и выражать интересы различных групп населения. С одной стороны, в 2000 году с приходом к власти В. Путина, произошел перелом общественных настроений в отношении института президентства, и все последние годы уровень доверия к нему оставался достаточно высоким. Поражало, то огромное доверие новому президенту, казалось взятое из не откуда [Центр Левады http://www.levada.ru/prezident.html.

Как видно из данной таблицы высокий рейтинг президента В.В. Путина объясняется не столько выдающимися качествами этого политика, сколько отсутствием, по мнению граждан, ему реальной альтернативы. Таким образом, можно констатировать, что вся политическая конструкция современной России по-прежнему продолжает базироваться в основном на президенте, а сам институт президентства, в свою очередь, – на личности В.Путина. Говоря о факторах, способных в определенных условиях оказать сдерживающее влияние на процесс демократических реформ, следует иметь в виду, что часть из них действительно связана с действиями и стилем поведения власти, другие же коренятся в обществе, его установках и стереотипах. А некоторые и вовсе имеют отношение к социокультурным и историческим особенностям России, разным этапам ее развития, включая и самый последний. К таким, в частности, относится проблема, которая многим кажется не разрешимой, – как соединить идею демократии с идеей государственности, а эти идеи в свою очередь – трансформировать в эффективную дееспособную власть. Как отмечает известный американский политолог С. Холмс в своей статье под характерным названием «Как слабость государства угрожает свободе», «зрелище политической дезорганизации в посткоммунистической России напоминает о глубокой связи между либерализмом и действенной государственной системой. Представление об автономных личностях, которые могут свободно осуществлять свои права, только бы к ним не приставало государство, опровергается тревожными реальностями новой России… Российское общество можно уподобить сломанным песочным часам: верхи не эксплуатируют и не угнетают низы, даже не управляют ими – они их просто игнорируют» [Холмс С. 1997:140.].

В этой связи отнюдь не случаен дрейф, начавшийся в ельцинские времена, значительной части общества в сторону ценностей эффективного государства, справедливости, порядка и т. п. Некоторые наблюдатели оценивают это как рост авторитарных настроений в массовом сознании. Так, по наблюдению А. Галкина и Ю.Красина, при сопоставлении социологических исследований, проведенных различными научными центрами, «ясно просматривается главная тенденция, не вызывающая сомнений. За время, прошедшее между опросами конца 80-х — начала 90-х годов и второй половины 90-х годов, авторитарные настроения населения существенно возросли. И произошло это, очевидно, не за счет увеличения доли лиц авторитарного социопсихологического типа (что практически невозможно), а, прежде всего под влиянием меняющихся обстоятельств, ситуационного фактора» [Галкин А. А., Красин Ю. А. 1998:38.].

Исследования показывают, что, например, за последние четыре года действительно заметно снизилась ценность «индивидуальной свободы», впрочем, и раньше, в 1999 г. идее «социальным равенством» отдавалось предпочтение, делает выбор в пользу последнего [ИКСИ РАН, http://www.ispr.ru/SOCOPROS/socopros207.html].

Также при рассмотрении дилеммы «свобода – порядок» полученные в ходе опроса данные о предпочтениях в пользу «порядка». Слово «порядок», нельзя однозначно расценить как отказ от демократии, однако, разочарование во многих её элементах дало о себе знать. В частности, по оценкам Н.Лапина, не менее чем для половины населения одинаково важны и свобода как проявление демократии и безопасность как проявление порядка; задача состоит в том, чтобы совместить их, закрепить такой социальный порядок, который в равной мере обеспечивает свободу и безопасность [Н.Лапин. 2003: 85]. Если еще четыре года назад 80% граждан считали оппозицию абсолютно необходимым условием для того, чтобы узурпация власти не была возможной, то сейчас 60,4% говорят о том, что основная задача оппозиции – не критиковать власть, а помогать ей. И только 14,8% по-прежнему видят эту задачу в критике власти и считают, что деятельность оппозиции никак не может быть ограничена, даже во имя «общественного согласия». При этом предполагается, что если это не так, то власть в принципе имеет право жестко с оппозицией бороться. В целом в общественном мнении идея оппозиции дискредитирована [ВЦИОМ http://www.wciom.ru/?pt=40&article=2224].

Многие россияне оказались в очень сложном положении, поскольку формирование своеобразной культуры неучастия оставили многих из них один на один с государством, с одной стороны, и с многообразием проблем, с которыми люди повседневно сталкиваются, – с другой. Впрочем, многие исследователи на Западе также бьют тревогу по поводу снижения интереса людей к совместным общим делам, результатом чего, по мнению, например, известного британского ученого З. Баумана «оказывается расширяющаяся пропасть между «общественным» и «частным», постепенный, но неуклонный упадок искусства перевода частных проблем на язык общественных, и, наоборот, искусства поддерживать диалог, вдыхающий жизненную силу в любую политику» [Бауман З. 2002:14]. В этой связи социальная апатия, стремление делегировать ответственность «наверх», президенту, представляет собой действительно серьезную угрозу для демократического развития страны. В то же время, как уже отмечалось, даже при высоком уровне поддержки президента, большинство россиян вовсе не «горят желанием» сконцентрировать всю полноту власти в его руках и приостановить деятельность, например, российского парламента, несмотря на то, что особой симпатии к нему никто не испытывает. Единственная мера, которая вызывает одобрение, и то далеко не у всех, – это «изъятие у «новых русских» неправедно нажитых ими состояний».

Так же важно отметить неверие россиян в нестандартные события, такие как «оранжевая революция» в Украине. Можно по разному относится к подобным событиям, однако тут факт скорее в неверии людей в перспективы возможности отстаивать демократические процедуры, или права на это, если, по их мнению, они нарушаются [Центр Левады http://www.levada.ru/vybory2008.html].

Большинство россиян, к сожалению, не всегда понимают, что демократические институты, при всем своем несовершенстве, необходимы, в том числе и потому, что представляют собой своеобразную «страховочную сетку» от узурпации всей полноты власти бюрократией и олигархатом. Кроме того, историческая память народа сохраняет стойкое неприятие к любой «чрезвычайщине», которая никогда не решает старых проблем, но зато добавляет массу новых.

В целом, при всех сложностях осуществляемого в России «политического транзита», уже можно говорить о неких предпочтениях людей, относительно возможного демократического итога этого процесса. Люди в массе своей не воспринимают демократию как благо, и не возражают против многих ограничений, лишь бы была стабильность. Сегодня, обстановка и общественные настроения благоприятствуют утверждению авторитаризма. Не случайно в обществе с подачи М.Ходорковского развернулась дискуссия о кризисе либерализма. Президента называют главным либералом в сравнении с обществом, в котором как никогда сильны антилиберальные настроения. На этом фоне власть часто заявляет о становлении в России демократического режима. В подобной обстановке на наш взгляд важно провести анализ складывающийся с 2000 года политического режима современной России, выделяя ряд основных факторов развития страны.