Теоретические и методологические обоснования исследования политического транзита.

Феномен политического транзита: основные элементы и общая характеристика.

Одним из наиболее крупных направлений в исследовании политических изменений выступает исследование «демократического транзита», которое начинает активно разрабатываться в западной политологии с начала 70-х годов. Под понятием «демократический переход» в рамках этой теории обычно понимаются социальные и институциональные преобразования, связанные с продвижением от автократических, тоталитарных и авторитарных режимов к демократическим способам управления (transition to democracy). В более же узком и специальном понимании демократический транзит представляет собой процесс перехода государственно-политической системы страны от менее совершенной в демократическом отношении к более совершенной и развитой форме демократии, охватывающей политическую организацию общества и политическую систему государства. Если говорить про сам термин «транзит», то есть переход (transition), в данной работе используется понятие «политический транзит». Но оно не совсем адекватно понятиям, используемого многими «классическими» транзитологами, которые в своих ранних работах употребляли понятие «transition to democracy», (переход к демократии) [Растоу Д. 1996: 10]. Но в дальнейшем ряд ученых в поисках более точной терминологии стали использовать более нейтральные понятия, в частности «демократический транзит» (democratic transition). Как отмечает российский исследователь А.Ю. Мельвиль, «более широкое в содержательном плане и более нейтральное в оценочном отношении понятие «демократического транзита (перехода)» - в отличие от «перехода к демократии», фактически постулирующего редко встречающийся в чистом виде итог процесса, - лучше отражает разнообразие обстоятельств, особенностей и многовариантность конечных форм рассматриваемых нами общественных трансформаций» [Мелвиль1998: 15.].

Западная «транзитология» имеет как бы два уровня: первый изучает «переходный период» сам по себе и связан с понятием tranzition, и второй, рассматривает модель переходного периода, т.е. трансформацию политического режима - transformation. Но такое различение не свойственно российским исследователям политических процессов поставторитарного развития. Так В. Гельман, довольно основательно разрабатывающий модели зарубежных исследователей на «российском опыте», полагает уместным употреблять понятия tranzition и transformation как синонимы [Гельман В.Я. 1999: 240].

Когда процесс демократизации в России рассматривается в более широком контексте, обычно его привязывают к так называемой «третьей волне» демократизации. Этот термин был пущен в обиход Самюэлем Хантингтоном. По его теории, «первая волна» демократизации приходилась на период между 1828-1926 годами и была очень медленной и длинной; «вторая волна» вписалась в промежуток 1943-1964 годы. «Третья волна» началась в 1974 году демократизацией сначала Португалии, а затем многих латиноамериканских стран. В указанные периоды демократическое развитие во всем мире было заметно сильнее, чем противоположное направление развития. [Хантингтон 2003: 62] Посткоммунистическая демократизация стран Восточной Европы значительно усилила «третью волну». Подсчитано [Хантингтон 2003: 62], что в 1974 году из всех государств мира на демократии приходилось менее 30%, а во второй половине 90-х годов - уже более 60%.

По мнению Хантингтона, за всеми предыдущими волнами следовала обратная реакция в мировом масштабе, возврат к антидемократии, различным авторитарным режимам. Каждая из волн демократизации включает в себя группу стран, которые находятся в состоянии трансформации из недемократического режима к демократическому в определенный период времени. Каждая из волн демократизации включает в себя процессы либерализации или частичной демократизации политической системы, которая, однако, в ряде стран не становится полноценно демократической. Трансформация некоторых политических режимов развивалась отнюдь не в демократическом направлении, так же, как и не все демократические транзиты возникали в ходе волн демократизации. С. Хантингтон, предостерегая от буквального понимания его теории, напоминает, что история человеческого общества представляет собой безбрежный поток бесконечного числа разнообразных событий, и в силу этого различные процессы политической трансформации не имеют способности самораспределяться по строгим историческим временным ячейкам. История также не развивается только в одном направлении, и поэтому каждая из первых двух волн демократизации сопровождалась соответствующими откатными волнами, в течение которых некоторые, но отнюдь не все страны возвращались к недемократическому правлению, несмотря на то, что принимали до этого курс на трансформацию к демократии. [Хантингтон 2003:65].

Несколько иную периодизацию волн демократического процесса дает американский политолог Ф. Шмиттер, который выделяет следующие четыре периода глобальной демократизации:

Первая волна – период, условно берущий начало с революции 1848 г., после которой, однако, к 1852 г. многие страны (в частности Франция, Германия, Австро-Венгрия) вернулись к автократическим формам правления;

Вторая волна – после первой мировой войны, когда в результате поражения Германии, а также распада Российской и Австро-Венгерской империй, в Восточной и Центральной Европе появляются новые государства, во многих из них первоначально устанавливаются демократические формы правления;

Третья волна – после второй мировой войны;

Четвертая волна – берет начало с военного переворота 1974 г. в Португалии [Schmitter 1995:24-25].

Конечно, их подходы не бесспорны. В последние годы все больше сомнений у исследователей возникает по поводу перспектив демократии в мире, о ее приживаемости вне рамок западного общества, а также о сущности демократизации. Показательной здесь является статья Л. Даймонда «Прошла ли «третья волна» демократизации?». Кроме того, у ученых нет еще окончательного и устраивающего всех ответа на вопрос - что такое, собственно, демократия и каковы критерии ее оценки? [Л. Даймонд 1999:23].

Если говорить про глобальную демократизацию этот термин во многом условный и применяется для того, чтобы подчеркнуть масштабы демократизации в мире. Можно согласиться с Л. Даймондом, что в 90-е годы XX столетия в мире продолжался рост электоральной демократии при застое в развитии либеральной демократии, что указывает на все более поверхностный характер демократизации на исходе «третьей волны». [Даймонд1999:24]. Безусловно, надо рассматривать понятие демократизации и в глобальном контексте т.к. важно видеть в любом «национальном варианте» демократизации общемировые тенденции. Так как наше исследование посвящено России, то и акцент будет делаться на т.н. «новых демократиях», как наиболее близких к процессам, происходящим в ней. Если понимать транзит в качестве процесса системной трансформации основных сфер общества и государства в целом, то политическая трансформация представляет собой основную часть транзита, охватывая главным образом качественное изменение институциональных и процедурных механизмов функционирования политической системы. Необходимо отметить, что эта часть транзита является одной из важнейших. Так, например один из российских исследователей В.Я. Гельман употребляет понятия «transition» (транзит) и «transformation» (трансформация) как синонимы. [Гельман 200: 18].

Первый элемент политического транзита заключается в тех предпосылках или условиях, которые напрямую или косвенно предшествуют его началу. Наличие данной составляющей обусловлено тем, что специфика развития феномена политического транзита в глобальном масштабе связана с теми общепринятыми предпосылками, которые предшествуют и сопровождают развертывание политических преобразований в сторону демократизации в любой стране. Предпосылкам политического транзита, уделялось большое внимание. Так, один из «ранних транзитологов» Д. Растоу в своей статье Переходы к демократии: попытка динамической модели, высказал предположение, что «единственным предварительным условием является наличие национального единства» в стране. Бесспорно, такое единство необходимо, потому что оно является базой для реформ, на которые страна идет. [Растоу.Д.1996:8]. Он подчёркивал, что «национальная риторика чаще всего звучит из уст тех, кто наименее уверен в своём чувстве национальной идентичности» [Растоу. Д. 1996:9].

В целом же, в сравнительной политологии в той или иной форме выделяются «…три основных типа структурных предпосылок демократии: во-первых, обретение национального единства и соответствующей идентичности; во-вторых, достижение довольно высокого уровня экономического развития; в-третьих, массовое распространение таких культурных норм и ценностей, которые предполагают признание демократических принципов, доверие к основным политическим институтам, межличностное доверие, чувство гражданственности и др.». При этом названные структурные предпосылки обусловлены влиянием тех или иных объективных общественных процессов, а не субъективными намерениями и действиями участников политического процесса. [Растоу.Д.1996:11] Это принцип «классической модели», более применимый к странам «старых демократий». Как следствие не все из этих предпосылок могут присутстствовать во всех странах проходящих политическую трансформацию.

Следующий элемент политического транзита - его исходная точка отсчета, с которой начинается транзит как процесс. Его наличие обусловлено тем, что очень важным, с точки зрения содержания политического транзита, является исходное для него состояние общества, т.к. оно задает характер и направление движения в транзите. Можно начать транзит с тоталитарного состояния общества, и можно иметь в качестве исходной точки транзита авторитарный режим с некоторыми элементами демократии. В данном случае речь идет, в первую очередь, о том, что тоталитаризм и авторитаризм выступают своего рода исходящими точками транзита в тех или иных странах. И различия переживаемых ими трудностей не в последнюю очередь определяются различиями политического транзита в поставторитарных и посттоталитарных странах. В качестве следующего элемента выделяется цель транзита, т.е. то состояние общества, политической системы, режима власти, к которому идет транзит. Наличие этого элемента обусловлено тем, что практически во всех известных концепциях политического транзита особое место уделяется описанию той идеальной модели политической системы, которая собственно и является целью всякой политической трансформации.

Иными словами, непосредственное содержание политического транзита в очень большой степени зависит от цели транзита, т.к. она задает направление и выбор средств ее достижения. Помимо этого, содержание транзита зависит от уровня осознанности этой цели в силу того, что она может быть точной и ясной, а может быть расплывчатой, нечеткой. Средства достижения цели при этом будут значительно отличаться. Таким образом, определенная векторная направленность политического транзита к достижению демократии, как к цели транзита, так или иначе, присутствует практически во всех концепциях политической трансформации. Исходя из этих обстоятельств, можно сказать, что чрезвычайно важным является ясное и четкое определение цели политического транзита той или иной страной, для чего недостаточно именовать себя «молодой» или «нарождающейся» демократией, необходимо определить свое реальное место в процессах демократизации в общемировом масштабе. Как считает один из российских исследователей Ю.А. Нисневич, «непременным условием успешного осуществления реформ является соответствие методов их проведения поставленным целям, т.е. единство их формы и содержания». При этом «конкретные цели, формы и методы проведения реформ, т.е. характер и динамику переходного процесса, определяет государственная власть. Именно она является фактором модернизации, трансформации общества» [Нисневич Ю.А 2001:95].

А Л. Даймонд, рассуждая о динамике режимного изменения и процессах развития демократии в ходе «третьей волны» демократизации, допускает существование такой категории «демократических режимов», которые, отличаясь от чисто авторитарных систем, в то же время не дотягивают даже до минимальной демократии [Даймонд Л.1999:12]. Можно сказать, что употребление такого рода понятий, в состав которых входит термин «демократия», часто создает только видимость движения к демократии как к цели транзита. Четкое определение цели политического транзита становится отправной точкой всех исследований транзита. При отсутствии ясно сформулированной цели теряются критерии оценки успеха всякой политической трансформации. Как следствие этого, цель должна обладать достаточной ясностью. Исходя из этого, в большинстве концепций политического транзита в различных интерпретациях вводится понятие т.н. «консолидированной демократии». Целый цикл своих работ посвятил профессор Йельского университета X. Линц анализу, различных факторов перехода от авторитаризма к демократии. Одним из результатов его исследований стала разработка взаимосвязанных концепций «консолидации демократии» и «завершенного демократического перехода», С точки зрения X. Линца и А. Степана, степень продвижения и характер изменений в стране, переходящей к демократии, может быть оценена при помощи следующих характеристик: «Демократический переход завершился в том случае: когда достигнуто определенное согласие по поводу политических процедур смены правительства; когда его приход к власти является результатом свободного голосования народа» [Linz J., Stepan A.1996:49]. В то же время в «третьем мире» процесс консолидации часто бывает прерван и не завершен до конца, создавая симбиотические образования, называемые иногда «демократический авторитаризм» или «авторитарная демократия». Во многом это связано с социокультурной средой, в рамках которой осуществляется политический переход, с «реакцией отторжения» демократических ценностей и норм доминирующей политической культуры. Как считает Л. Даймонд, «консолидация есть процесс столь глубокой и широкой легитимизации демократии у граждан, что крушение демократии становится маловероятным» [Даймонд Л.1999:15].

Вместе с тем, как, замечают некоторые исследователи, консолидация демократии – это не просто конструирование и общественное принятие демократических процедур с неопределённостью их результатов (теоретически способных привести к самоуничтожению демократии, приходу к власти антидемократических сил демократическим путём). Это ещё и создание условий для жизнеспособности и выживаемости именно демократических структур, что, строго говоря, ограничивает зону неопределённости результатов демократии и делает их парадоксальным образом всё же более или менее предсказуемыми. Можно сказать, что структурная сложность консолидированной демократии заключается в сочетании многих условий и реалий общества, в которых развитие демократии возможно. Необходим баланс не только интересов различных социальных групп, но и баланс практически всех социальных сил: наций; власти и оппозиции; крупных собственников и наемных работников; банкиров и мелких акционеров. В целом же, по Ф. Шмиттеру и Т. Карлу, национальные различия в консолидации демократии бывают даже большими, нежели национальные различия в политическом транзите. Таким образом, стремление к построению стабильного и самовоспроизводящегося общества т.н. «консолидированной демократии» через последовательное проведение курса на демократизацию является одним из основных составных элементов политического транзита - целью транзита. Но эта цель во многом носит идеалтипический характер. [Ф. Шмиттер и Т. Карл. 1991:34].

Сам процесс транзита с его специфическим содержанием, которое определяется его внутренними этапными и сущностными характеристиками является пожалуй наиболее опасным периодом, при котором возможны разные варианты перехода, в том числе и откат. Если исходить из того, что консолидированная демократия как цель политических реформ должна достигаться транзитным обществом на последнем этапе, то не менее существенно, на наш взгляд, понимание политического транзита как достаточно длительного и сложного процесса, который на разных этапах может иметь поступательную и обратную направленность. В этом смысле во многих транзитологических концепциях политический транзит рассматривается в качестве поэтапного процесса, в котором последовательно выделяются периоды либерализации, демократизации и привыкания к демократии - социализации. Неустойчивость и неравномерность продвижения к демократии в транзитных странах связывают с отсутствием «либерального» опыта и другие авторы. Так, согласно мнению американского исследователя Ф. Закария, в современном мире «наблюдается рост не либерализма, а «нелиберальной демократии» (или «электоральной демократии»), при которой избранные народом лидеры подавляют гражданские свободы». [Ф. Закария. 2003:96]. Опыт ряда стран Латинской Америки свидетельствует, что введение демократии в таких расколотых обществах, не имевших опыта конституционного либерализма, в действительности приводит к росту национализма, этнических конфликтов и даже возникновению войны. Необходимость создания прочной «либеральной» базы для демократизации приводит к такой ситуации, когда транзитные страны перестают надеяться одним прыжком достичь уровня демократически развитых стран и должны сосредоточится на «планомерном реформировании либерального толка при сохранении определенной демократической стабильности и консолидированности властных структур». [Ф. Закария. 2003:97].

На основании этого можно сказать, что основная трудность в изучении содержания политического транзита, включающего в себя уже не только достижение достаточно устойчивой демократии, но и осуществление предварительного либерального реформирования, состоит в том, что содержание либерализма является еще менее понятным, нежели демократии. Хотя часто либерализм употребляется в связке с понятием «демократия», образуя устойчивое словосочетание – «либеральная демократия» или «либерально-демократические» принципы, он заметно отличается от демократии. Либерализм основан на праве личности быть свободной, чему в реальных условиях способствовал именно капиталистический уклад общества. В этом смысле становится ясным, что либерализм не совпадает с демократией, т.к. он ориентируется на свободу индивида, а демократия опирается на право большинства. При этом демократическим образом может быть «ущемлена» свобода индивида. После относительно успешного осуществления трансформирующимся обществом либерализации и демократизации процесс политического транзита в них вступает в свою последнюю, завершающую стадию - социализацию. В своем классическом варианте это было отражено в концепции политического транзита Г. О'Доннела и Ф. Шмиттера, которые различают три стадии перехода к демократии от авторитаризма или тоталитаризма: 1) либерализацию; 2) демократизацию; 3) социализацию. То есть, поэтапные эволюционные изменения от начального этапа либерализации и до завершающего этапа социализации. [O'Donnell G., Schmitter P.1986:13].

Итог транзита так же представляется крайне важным элементом. В целом итог не всегда совпадает с его целью. Более того, во множестве случаев в ходе «третьей волны демократизации» цель транзита не достигается. Таким образом, не обязательно, что итогом транзита будет консолидированная демократия или вообще демократия. Это объясняется тем, что, помимо указанных характеристик, политический транзит обладает и такой существенной особенностью, как неопределенность его процедур и результатов. Например, Л. Даймонд рассуждает о неопределенности процесса политического транзита, основываясь на опыте стран т.н. «навязанных демократий». О неопределенности результатов политической трансформации транзитных стран говорит также и Ф. Шмиттер, который связывает ее с возможными угрозами для демократии в этих странах. С течением времени неопределенность процесса политической трансформации, как существенная его особенность, постепенно стала объектом специального рассмотрения, обозначив одно из основных направлений транзитологии. Определенный интерес вызывает исследование данной проблематики российского ученого В.Я. Гельмана, который интерпретирует динамику перехода к демократии, исходя из логики развития трансформационного процесса как изменения неопределенности. [В.Я. Гельман 1998:26].

А. Пшеворский характеризует переход к демократии, а значит, и саму демократию, как «царство неопределенности», т.к. последняя не занимается предначертанием будущего. Он отмечает, что «…демократия - не единственный возможный итог процесса «перехода»: когда приходит конец диктатуре, допустимы различные стратегии развития. Разрушение авторитарного режима может быть повернуто вспять или же в конечном итоге привести к диктатуре нового образца. И даже если демократическое государство вроде бы уже состоялось, оно не обязательно окажется самоподдерживающимся; деятельность демократических институтов может систематически приводить к таким результатам, которые активизируют политическую активность сил, способных подорвать эти институты. Значит, устойчивая демократия есть только один из возможных исходов процесса разрушения авторитарных режимов. [А. Пшеворский.1999:320].

На политический транзит оказывает определенное влияние и такой внутренний фактор, как развитость гражданского общества. Известно, что общей проблемой для транзитных обществ при их переходе к демократии является слабое развитие гражданского общества. Не приходится доказывать, что именно посредством гражданского общества, через систему гражданских инициатив только и можно осуществить движение от тоталитарного общества к либерализму и от него - к демократии. Особенно важно наличие гражданского общества при переходе от либерализма к этапу демократического развития. Ф. Шмиттер подчеркивает, что «мобилизация структур гражданского общества - важнейший фактор перехода от стадии либерализации к демократизации». Вполне объективной и основной причиной слабости гражданского общества на начальных этапах политического транзита является отношение к нему предшествующей транзиту тоталитарной системы. Как считает С. Липcет, «тоталитарные системы всегда систематично старались избавиться от групп, выступающих в качестве посредников между личностью и государством» [Липсет С.М. 1997: 7]. А именно, совокупность таких «групп» в их взаимодействии и образует гражданское общество. Причем, согласно мнению С. Липсета, только тоталитарные общества, в соответствии со своей сущностью, не позволяют развиться гражданскому обществу внутри себя. [Липсет С.М. 1997: 8].

Наряду с указанными внутренними факторами, на характер протекания политического транзита определенное влияние оказывает и внешние факторы, выражающийся в геополитических условиях, в которых оказываются транзитные страны в период осуществления преобразований. Ф. Шмиттер и Л. Уайтхар, сводят «внешнее влияние» к минимуму. Но соглашаются с тем, что внешнее воздействие на транзитные процессы в нынешних транзитных странах заметно больше, нежели в странах «второй волны демократизации». Они усматривают несколько способов и форм такого влияния, из которого мы отметим один, на наш взгляд, наиболее ощутимый. Он получил в транзитологии наименование «связывание условиями». Термин введен Ф. Шмиттером и означает «сознательное использование принуждения путем установления особых условий распространения выгод со стороны международных институтов». [Шмиттер1999: 30-33].

В действительности, влияние внешних факторов, на транзит намного больше. Ещё одна методологическая проблема, связана с соотношением демократических и авторитарных элементов при транзите. В идеале по мере транзита авторитарные элементы вытесняются демократическими, т.е. в ходе самого перехода система носит смешанный, гибридный характер. Это некие промежуточные системы. Ф. Шмиттер различает две разновидности гибридных режимов – «диктабланду» и «демократуру». В тех случаях, когда проводится либерализация без демократизации, возникающий гибридный режим получил название диктабланда (dictablanda). В тех же случаях, когда проводится демократизация без либерализации (т.е. когда выборы проводятся, но при условиях гарантированной победы правящей партии, исключения определенных общественно-политических групп из участия в них или при лишении выбранных граждан возможности подлинного управления) был предложен неологизм демокрадура (democradura). [У. Шмиттер 1999: 31]. Практически все «классические» исследователи сходятся в том, что конечным итогом политического транзита является демократия. Однако термин этот весьма общий и существует достаточно много его определений. Поскольку без внесения ясности в данный вопрос наше исследование вряд ли возможно, попытаемся разобраться в обилии концепций по этой проблеме.